убить. Но ты же не хочешь это делать? Как ты его накажешь, если появится такая возможность?
– Убивать не буду, но физически он пострадает очень сильно. Будет всегда помнить, как опасно связываться с такими как мы.
– Это полнейшая глупость. Только мертвый человек не может думать о мести.
– Значит, придется его убить.
– Это глупость в квадрате. Нам надо покинуть страну как можно быстрее, и как можно тише. Не забывай, что в полиции осталось больше половины белых сотрудников, которые могут тщательно заняться нашей преступной деятельностью. И смею тебя уверить, что в местной полиции работают не самые бездарные люди.
– Для меня это не глупость. Ты прыгал с парашютом?
– Очень мало. Несколько десятков прыжков.
– Экстремальные прыжки были?
– В смысле?
– В прямом. Затяжные, на скалы, на лес.
– Один раз в полной боевой выкладке с трехсот метров на лес ночью.
– Тебя рисковая работа не подталкивает на совершение чего-то такого, что не под силу обычным людям.
– Я не рискую ради риска. Я понимаю, что убивать себе подобных, не под силу обычным людям, потому что они люди нормальные.
– А если я убиваю, то по твоему разумению я просто придурок.
– А тебе это, правда, в радость?
– Конечно, нет. Но это моя работа, которую я выполняю качественно.
– А если ты налетишь на человека подобного тебе? Так сказать спеца, уровень которого выше твоего. И на этом твой жизненный путь закончится. А у тебя в наличии красивая женщина, много денег, перспектива сытой и комфортной жизни в Европе. Не обидно все это потерять из – за того, что тебе в принципе не нужно.
– Я тренирую, вернее, шлифую свои способности, чтобы не проиграть. Я же не виноват, что люблю риск. Те же прыжки с парашютом мне в радость. Как и рискованные боевые операции, из которых очень малый шанс выбраться живым.
– Все с тобой понятно. Я другой. И в этом твоем налете на офис участвовать не буду. Знаешь, почему это проигрышный вариант?
– Почему?
– Я в душе, да и ты тоже, не настроены действовать по максимуму. Мы не будем стрелять направо и налево. И в этом наш минус, наше поражение. Через час я выезжаю в Дурбан. Решай, ты со мной или нет.
– В одиночку мне с задачей не справиться. Так что придется составить тебе компанию. Жаль, что нет прямо сейчас возможности прыгнуть с парашютом. Ты не представляешь, как это до жути завораживающе, когда ты на огромной скорости летишь вниз. И открываешь парашют за триста метров до земли.
– И при этом понимаешь, что парашют может и не открыться. И это тебя еще больше заводит. Так ведь?
– Не знаю. Я просто это делаю и все.
– Чтобы закинуть в кровь адреналин, ты хочешь разгромить контору Фрэнка, который по большому счету не сделал тебе ничего плохого. Ты хочешь сотворить зло, за которое будет наказание, как только ты выберешь лимит преступлений. Я этот лимит уже выбрал.
– И как ты это определил?
– У меня родилась дочь. Она проводник в мою новую жизнь. Если я соглашусь на преступление, это будет для меня полным крахом. Ты играешь в русскую рулетку, не понимая, что любые игры когда-то заканчиваются. И заканчиваются не всегда так, как тебе хочется.
– Что за русская рулетка?
– Это когда в барабане револьвера всего один патрон, а ствол приставлен к тупой башке. Нажимая спусковой крючок, игрок не знает, что случится через мгновение.
– Слышал я про это. Такой риск не для меня. Я не хочу зависеть от случая, от обстоятельств. Тот же пограничный контроль на границе для меня стресс, потому что я не контролирую процесс. У меня нет оружия, и я в этот момент зависим от этого самого случая. И буду вынужден подчиниться обстоятельствам.
– Вот прямо сейчас и подчинись обстоятельствам. Наша рисковая работа не закончена. Вдвоем нам будет легче решить многие сложные задачи. Для нас прямо сейчас еще ничего не закончилось. И зря ты думаешь, что мы в полной безопасности. Мы сидим в угнанной машине, которую возможно уже разыскивают. По нашему следу идут охотники, которые, вполне возможно, отличные специалисты. Так что в перспективе нам адреналин по полной обеспечен.
– Убедил. Куда мы сейчас?
– На вокзале бросаем эту чужую тачку, садимся в свое такси и отбываем в мир любви, в мир душевного и физического спокойствия.
– Где это ты так научился говорить? Прямо психолог профессиональный. Ну, что стоим, поехали.
В районе вокзала бросили «Форд» с открытыми окнами и ключами в замке зажигания. А оказавшись в своем такси, Лео отзвонился бывшему контрразведчику.
– Чарли, привет. Твое предложение еще в силе?
– Конкретно какое?
– Депортация через Мозамбик.
– Жду твоей отмашки. Начну действовать, как только скажешь «да».
– Я говорю «да». Через неделю мы должны быть в Европе.
– Как скажешь. Перезвони через три дня. – Лео выключил телефон. Чарли не должен знать, что они скоро будут в другом городе. Чем черт не шутит, а вдруг их отследят по этим телефонным звонкам. Кто знает возможности бывшего сотрудника очень серьезной службы.
Доехали до Дурбана без происшествий, что не только успокаивает, но вселяет надежду, что все у них получится, все будет отлично. Его любимая женщина плачет, качая малышку на руках. Она так боялась, что ее мужчина не вернется. Она молилась, чтобы с ним ничего не случилось. И Бог услышал ее молитву. Она не знает, что будет завтра, что случится через неделю, через год. Но она уверена, что все самое страшное уже позади. Ее Лео с ней. И это сейчас самое главное. Счастье и удача на их стороне.
В городе, как и в стране, ничего особо экстремального не происходит. Все почти на прежнем уровне. Удивительно, но переход власти от белых к черным прошел мирно. Через день надо позвонить Чарли. И от Крамера – старшего нет ни каких известий. И пока ни как, даже в общих чертах не вырисовывается план эвакуации из этой страны. Именно эвакуации, по-другому и не скажешь.
Звонить Чарли не пришлось. В два ночи у их съемного жилища остановился «Опель Виваро» с тонированными стеклами, в котором кроме водителя находился Вилли с двумя вооруженными полицейскими. Сумки с минимумом вещей давно собраны. Так что сборы не заняли много времени. В четыре утра микроавтобус заехал не территорию порта. Пропуск, предъявленный Крамером – старшим, у охраны не вызвал ни каких подозрений. Машину пропустили без досмотра. И она спокойно проехала в район лоцманской станции.
В четыре утра от причала порта отшвартовался балкер под панамским флагом, загруженный металлоломом на Малайзию. Малым ходом под управлением лоцмана судно двинулось на выход из порта. И через каких-то сорок минут оказалось в районе сдачи лоцмана. Зажглись палубные прожектора, осветив на крышке трюма белый посадочный круг, в который точно и мягко приземлился вертолет. Лоцмана провожал лично капитан, голландец квадратного телосложения. Удивлению лоцмана не было предела, когда из вертолета вышли четверо пассажиров. На руках у женщины грудной ребенок. Капитан рассмеялся и успокоил лоцмана:
– Все нормально, Эмиль. Все по плану. Все под контролем. Выбравшийся на палубу Вилли, протянул руку капитану.
– Рад тебя видеть, старина. Жаль, что приходится встречаться под покровом ночи. Ничего не поделаешь, времена сейчас не спокойные. В районе Сингапура моих пассажиров заберет вертолет местных «эмигрейшин». Так что счастливого рейса. Через пару минуту вертолет с лоцманом и Крамером – старшим вылетел в сторону ярко освещенного берега. Балкер лег курсом на малазийский порт Пенанг.
Конец первой книги.
